Злые стволы - Страница 3

К оглавлению

— Каким временем я располагаю?

— Тремя неделями. Максимум.

— К какому сроку следует представить свои соображения?

— К двадцати часам завтрашнего вечера.

— Разрешите идти работать?

— Да погоди ты частить. Вон водка еще в бутылке осталась. И закуска. Я же не хроник, чтобы в одиночку их добивать…

Глава 2

Оставшихся до назначенного срока двадцати девяти часов для такой работы было мало. Но если честно, то мало было бы и сорока. Да, пожалуй, и четырехсот. За всю свою почти двадцатипятилетнюю службу Григорий Степанович не решал задач подобного рода в такие невероятно сжатые сроки. То, что созидалось десятилетиями, невозможно демонтировать, переместить и собрать вновь в другом месте за две-три недели. Если, конечно, не курочить с помощью кувалды и какой-то там матери.

Курочить было жалко. Отдел был родным. Как говорится, от плоти и крови. Ну, какой родитель согласится ради убыстрения процесса переодевания малыша в новый костюмчик выломать ему мешающую руку. Или ногу.

Отдел создавал Григорий Степанович.

И Первый.

Еще будучи выпускником спецучилища КГБ, курсант Григорий Зубанов в дипломном проекте обосновал полезность универсального, так сказать, «на все случаи жизни», мобильного подразделения, совмещающего в себе как боевые, так и аналитические возможности и предназначенного для использования в экстраординарных условиях. То есть в условиях, когда времени на организацию взаимодействия «родов войск» и на вытекающие отсюда бюрократические увязки и согласования нет.

В те времена господствовала концепция специализации и укрупнения, когда каждое управление службы безопасности гребло исключительно под себя, и курсанта не поняли. Диплом завернули и заставили переписать набело, предложив какую-то избитую, но беспроигрышную тему. Курсант диплом переписал, успешно защитился, был выпущен и направлен для дальнейшего прохождения службы.

Через полгода беспорочной службы новоиспеченного лейтенанта вызвали к замначальника Первого главного управления.

— Ваша работа? — спросил генерал, показывая сданный в архив первый вариант курсантского диплома.

Откуда он у вас? — удивился лейтенант.

— Можете считать, от верблюда.

Лейтенант был уверен, что первый вариант диплома давно сгорел вместе с прочей макулатурой в ведомственных топках. Даже у него не осталось никаких черновиков, «шпаргалок» или даже «заметок на полях». Выпускникам училища из соображений режимности никаких записей выносить за пределы родной альма-матер не разрешалось.

Лейтенант не знал, что в учреждении, в котором он работал и намеревался дорасти до маршала, бумаги не пропадают.

— Скажите, сколько времени вам необходимо для того, чтобы сформулировать изложенные здесь мысли вновь? Но уже в разрезе практики.

— Недели две.

— Я даю вам три дня. От текущей работы вы освобождаетесь. Рапорт представите лично мне в семнадцать тридцать пять в пятницу

— На чье имя писать рапорт?

— Ни на чье. В месте, где должен быть указан адресат, оставьте пропуск. Вы свободны.

Подготовленный рапорт лег на стол Первого.

Виновником столь сказочной — из грязи в князи — метаморфозы, случившейся со списанным в брак дипломом, был научный руководитель курсанта Зубанова. Выйдя в отставку, он написал ругательный рапорт на начальство училища и царящие в нем порядки. Рапорт был хорошо аргументирован и дополнен фактическими материалами. Как один из примеров разгильдяйства была приведена выбраковка диплома одного нестандартно мыслящего выпускника.

Кляуза возымела действие. В училище прибыла комиссия, которая тщательно проверила все изложенные в рапорте претензии. В том числе и по забракованному диплому.

Факты подтвердились, командование училища было смещено, программы пересмотрены.

Кроме главной цели, установления истины в конфликте преподаватели — администрация и проверки качества обучения в училище, была достигнута еще одна, побочная. Один из членов комиссии, в недавнем прошлом действующий командир разведывательного спецподразделения, сумел оценить изложенную в дипломе концепцию. Он сам в бытность свою бойцом не раз страдал от неповоротливости административно-управленческого аппарата и знал почем фунт бюрократического лиха. Изложенная в дипломе идея легла на хорошо удобренную тысячами объяснительных, рапортов и согласований почву.

Член комиссии, присовокупив собственное заключение, передал диплом в руки своих, занимающих не последнее место в табели о рангах в безопасности, друзей. Таким образом диплому были «приделаны ноги».

Возможно, на этом бы все и закончилось, если бы в управлении в это время не обострилась междоусобная война. Новое поколение нащупывало одряхлевший кадык старого. Старое — задавливало молодежь своим заслуженным авторитетом. Обычная учрежденческая история вне зависимости от того, где она происходит — в жэке, НИИ или КГБ.

Забракованный диплом очень пригодился кому-то в качестве аргумента в теоретическом споре.

Таким образом, о дипломе узнал Первый. Преследуя свои, тоже не безгрешные, цели, Первый затребовал дополнительный материал.

Рапорт был представлен в три дня.

Перечисленные в конце рапорта аргументы в пользу предложенной идеи были неубедительны и отдавали детством. Но сама идея была очень перспективна. Не Комитету. В первую очередь лично Первому. Ему необходимо было боеспособное, совмещающее в себе функции всех прочих управлений, легкое на подъем подразделение. Подразделение, не подчиняющееся никому. Кроме Первого.