Злые стволы - Страница 89

На третьей станции он вышел. Проголосовал такси, доехал до аэровокзала и купил билет в далекий северный город. В том городе, не выходя из аэропорта, пересел на другой местного назначения самолет.

Еще через девять часов он был на месте. Он был возле тайника. С похищенным комитетским имуществом.

Груз хранился под открытым небом. В тундре. Врытый в вечную мерзлоту. Здесь его некому было искать. И некому брать. И все же на всякий случай за ним присматривал один местный житель.

— Здорово! — сказал Зубанов.

— Здравствуй, начальник, — ответил охранник. — Давно не был.

— Все нормально?

— Нормально, однако.

— Чужих не было?

— Чужой здесь не ходит. Тундра, однако. Я ходил. Ты ходил. Олень ходил. Больше никто не ходил. Батарейки привез?

— Какие батарейки?

— Приемник батарейка умер. Новый надо.

— Батарейки в следующий раз, — сказал полковник. — А пока вот что, друг любезный. Ты погуляй минут сорок. А я тут побуду. За твоим хозяйством присмотрю. Чтобы кто-нибудь что-нибудь не умыкнул.

— Зачем нас обижай? У нас тундра. Чужого брать нельзя. Все видят. Плохо будет.

— Кто видит? Тундра кругом!

— Тундра видит! Все видит. Тебя видит. Меня видит. Хорошо — видит. Плохо — тоже видит. Плохо делать нельзя. Если надо, скажи так. Я пойду погуляй. Пойду олешков смотреть.

Странный народ. То дочь родную пропить готовы, то «плохо делать нельзя». Но что верно, то верно, чужого не возьмут. По крайней мере этот не возьмет. И в чужое дело нос не сунет.

Полковник вытащил компас, от вбитого в грунт металлического столбика взял азимут и прошел несколько сотен метров на юго-восток. В противоположную сторону от того места, которое охранял сторож. В том месте, которое он охранял, ничего не было. Кроме заминированной на подрыв «болванки». Груз хранился южнее.

Полковник дошел до места и воткнул в землю штык лопаты. Он не старался работать аккуратно, не взрезал дерн, не собирал в брезент землю. Он копал грубо и явно. Как садовод грядку. Потому что маскировка кончилась. Потому что скоро маскировать здесь будет нечего. Через несколько часов, когда полковник будет уже в самолете, в этом богом забытом месте ахнет взрыв. Которого никто, кроме единственного, который не в счет, потому что погибнет вместе с грузом, свидетеля, не услышит. Потом воронка зальется водой. Потом затянется грунтом. И зарастет ягелем.

И отчего произошел взрыв — от злого умысла, случайной сработки самоликвидатора или взрывателя в одном из контейнеров, сказать будет невозможно. И узнать невозможно.

Заранее обеспечивший себе алиби полковник вернется к исполнению возложенных на него обязанностей, которые очень скоро сойдут на нет. Потому что необходимость похищать секретоносца отпадет. Так как отпадет надобность захватывать ракетную пусковую установку. По причине отсутствия необходимого для этого вооружения…

Полковник дорылся до бронеплиты. Вскрыл защищающий шифрозамок кожух. Набрал известный ему код. И еще один код на другом замке. Выждал мгновение. Услышал щелчок. Поднял тяжелый люк.

Груз был на месте. Он находился в деревянных ящиках и в специальных герметических пластиковых контейнерах. Хорошо знакомых полковнику контейнерах.

«Хрен вам, а не пусковая», — зло подумал Зубанов и спрыгнул вниз.

Он вытащил снабженный часовым механизмом взрыватель. И полкилограмма пластита. Потом выломал доски в ближнем защитном ящике. Вытянул наружу контейнер.

В одном из них должна была быть взрывчатка. С помощью которой можно было обложить груз. Вкруговую обложить. Чтобы взрыв бабахнул одновременно и со всех сторон. Чтобы все в пыль. Чтобы ни одного поддающегося опознанию куска.

Вот он, контейнер со взрывчаткой.

Полковник отвернул барашки. И услышал какой-то странный звук на поверхности. Посторонний звук.

Он отставил контейнер, быстро вытянул пистолет и, широко улыбнувшись, высунулся наружу. Широко улыбнувшись — чтобы ввести в заблуждение возможного противника. И чтобы, воспользовавшись его мгновенной растерянностью, убить его.

Тундра была пуста. Только от люка в сторону шарахнулся любопытный песец.

— Чертово отродье! — выругался полковник.

Он снова спустился в бункер, воткнул в пластит взрыватель, поставил стрелку на пять часов вперед, открутил барашки, снял с контейнера, в котором хранилась взрывчатка, крышку и вытащил наружу…

В контейнере были трубы… Водопроводные трубы. Полутораметровые отрезки водопроводных труб… Точно таких, какие он оставлял в «посылках», предназначенных идущему по следу противнику.

В контейнерах были трубы…

Глава 79

Сообщение было коротким. В одном небольшом городе, на вокзале, дежурным милиционером был предположительно опознан находящийся в розыске гражданин. По документам Горбушкин Петр Максимович.

— Почему предположительно? — спросил генерал Федоров. — Как это понять — «предположительно»?

— Гражданин был опознан, но не был задержан. Поэтому подтвердить либо опровергнуть опознание не удалось.

— Как такое могло случиться? Если он был узнан?

— Милиционер опознал его после проверки документов. После того, как отпустил. Когда вернулся в отделение и увидел фотографию…

— Какой портрет был в ориентировке?

— Вот этот.

Генерал внимательно посмотрел на представленную ему фотографию. Человек, запечатленный на ней, мало походил на полковника Зубанова. Впрочем, и сам полковник Зубанов вряд ли сейчас походил сам на себя. Вполне вероятно, что и на Горбушкина Петра Максимовича.